Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова - Страница 51

Михаил на автомате поехал в молочный отдел, во рту появился приторно-сладкий вкус халвы, в носу – затхлый запах старой книги. Первая книга, которую он сам прочитал, была «Старик Хоттабыч». Идея исполнения желания по мановению руки крепко засела в его голове и не оставила ее до сих пор. На лето родители отдавали его к бабушке Мане, на окраину Мухосранска, в квартиру на первом этаже старого дома. Там в чулане он как-то нашел пыльную коробку с книгами и выудил из нее «Халиф на час», «Сорок невольниц» и «Персидские сказки». С тех пор утро начиналось для него со старой книжки, доставаемой из-под дивана, которую он читал, пока не раздавался за окном свист кого-нибудь из друзей. Он вставал и отправлялся гулять, размышляя, что же означает фраза «и они исполнили свои желания» в восточных сказках – так всегда заканчивались истории про принцесс и башмачников, принцев и невольниц. Халвы наелись, чего же еще желать-то?

Михаил открыл дверь квартиры и на цыпочках зашел с пакетами на кухню – Белка спала после дежурства. Он закрыл дверь, закурил и разобрал продукты, распихал их по полкам и шкафчикам. Банку с халвой он поставил на стол, протер ее полотенцем и положил на нее ладонь – от нее шло тепло, проникающее в самое его нутро. Он повертел крышку – она не открылась. Вот умельцы рязанские запаяли, блин. Он достал нож и стал осторожно поддевать крышку, чтобы не испортить ее и использовать потом коробку для винтиков-шпунтиков. Наконец острие ножа зацепило край крышки. Ну, Архимед. Крышка отскочила и улетела в угол, коробка выскользнула у него из рук, завертелась и грохнулась на пол. Михаил инстинктивно закрыл на мгновенье глаза, открыл и увидел клубы белого дыма. Это я так надымил?! Он поднял коробку с пола – она была пустая; понюхал – халвой не пахло, пахло нафталином. Он поставил коробку на стол, бросился к вытяжке, потом открыл окно. Вот и удвалитварил желание – поел халвы, называется. Он развернулся к столу и заметил в углу какой-то куль тряпья, который зашевелился и оказался стариком в драном халате и полотенце, обмотанном вокруг головы.

– Ты еще на хер кто такой?! Какого х… ты тут делаешь?!

Старик поднял голову, сложил молитвенно руки перед собой и склонился в поклоне до полу.

– О, не гневайся, мой всемилостивейший господин!

– Это ты кому?!

– Тебе, о прекрасный юноша!

– Какой я тебе в жопу юноша! Ты откуда взялся?! Дверь была открыта?

– Нет, мой господин, я был в коробке, которую ты только что так умело открыл.

– Та не пи… ди мне тут! Она всего-то на полкило рассчитана. Халвы.

– Клянусь тебе Аллахом всеведущим и всемогущим, мой юный господин!

– Ну что ты заладил: какой я тебе господин. На хрен ты мне сдался.

– Ты освободил меня из заточения, в котором я провел три долгих года, и теперь я твой раб, пока не исполню твои главные желания.

– Так ты может… старик Хоттабыч?! Джинн?!

– Мудрость твоя превыше красоты твоей! Истинно так! Как зовут тебя, о прекрасный юноша?

– Мишкой зовут.

– А дальше?

– Дальше Дуридомов. Фамилия такая. У меня. Но ты мне зубы тут не заговаривай! Говори, кто ты такой и откуда взялся.

– Позволь рассказать тебе мою историю. Две тысячи пятьсот лет назад великий пророк Сулейман ибн Дауд, да святится имя его, собрал всех джиннов Аравии, среди которых был и твой покорный слуга, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, и сказал им…

– Слушай, щас Белка проснется. Некогда мне твои мемуары в восьми томах выслушивать. Ты че – правда джинн?

– Истина глаголет твоими устами, о благороднейший Мишка ибн Дуридом!

– И ты можешь исполнить любое мое желание?!

– С радостью и удовольствием!

– Так-так. Интересненько. А ну-ка… чего б его придумать… хочу халвы!

Банка на столе не шевельнулась, но стала полной. Михаил нагнулся над ней и понюхал: запахло детским счастьем. Он ковырнул халву ногтем и лизнул языком – этот вкус ни с чем спутать было нельзя.

– Это в Багдаде такую делают?

– Нет, мой господин. Это в Рязани делают. Доставить тебе настоящих восточных сладостей?

– Доставить? Конечно, доставить! Белка их любит. Ох, ёпт! Я ж обед обещал сварганить! Слушай, Гасуррахман… Хоттабыч, короче, щас Белка проснется – ты не мог бы… еды какой-нибудь организовать… такой… вкусненькой.

– Позволительно ли мне спросить, мой благороднейший господин, какую белку ты собираешься кормить обедом? У тебя дома живет белка? С рыжим хвостом? Она любит орехи?

– Да, с хвостом, это точно. Но не только орехи… почему же… Понял! Ты ничего не понял! Белка – это моя девушка. Ее зовут Бэла.

– Девушка?! Бэла? А дальше?

– Вот тебе, блин, все дальше и дальше. Давай я буду дальше. А ты пожрать организуй. Бурлакова она – если тебе очень надо.

– Бэла Бурлакова! Какое прекрасное имя!

– Слушай, Абдусуррман… Хоттабыч, я и сам поприкалываться люблю. Но щас совсем времени нет – давай в другой раз, а.

– Что ты, что ты, мой найстрожайший господин! Спаси меня Аллах всемилостивый от твоего гнева! У меня и в мыслях не было… прикалываться! Имя твоей избранницы достойно всех похвал!

– Чего это?

– Ну как же! Разве ты не знаешь историю об Ал ад-Дине и волшебном светильнике, рассказанную царицей Шахразадой царю Шахрияру? Поведать тебе эту славную историю?

– Да знаю, знаю, грамоте обучали. И что?

– Дочь султана в этой сказке зовут Бадр аль Будур!

– Ну Будур. Че-то я не въезжаю. Ты к чему это.

– Волшебное сочетание Б и Б! Такое бывает только у замечательнейших женщин в этом благословенном Аллахом мире!

– Ну да, точно. Бриджит Бардо. О! И Бет была Бадертчер. Никогда об этом не думал. Прикольно. Так ты говоришь…