Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова - Страница 23

– Мишка! Красиво как! Пальмы, цветы. А море скоро?

– А вот сейчас мы повернем… теперь сюда…

– Ой, море! Пошли скорей!

Пляж наполовину уже был заполнен, но хорошие места еще были; они устроились под зонтиком, постелили на лежаки полотенца. Белка взялась руками за края малинового топика, потянула его вверх, потом расстегнула пуговицу на коротких джинсовых шортиках с бахромой и, повиляв бедрами, опустила их вниз. Под ними осталась малиновая же горизонтальная полоска с крошечным треугольником, переходящим в вертикальную. На бедрах были бантики.

– Белка! У тебя от плавок одно название. Я даже подумал, что ты их забыла надеть.

– Ну тут все так ходят, посмотри.

– Да, но не у всех есть такая попка. Голая. Похожая на две булочки. С малиной.

Девушка прикрыла булочки ладошками.

– Ну что ты на весь пляж кричишь.

Михаил, успевший уже раздеться, обнял девушку за плечи.

– Пошли в море, Бельчонок голопопый.

– Пошли.

Они шли по понтону, глядя в воду; облака разбежались, дул ветерок, по морю шли небольшие волны.

– Мишка, смотри какие рыбы! Синие, желтые, полосатые! И не боятся никого. Ой, глянь, какая длинная! И прозрачная. Похожа на…

– Это рыба-игла.

– А если она… ко мне…

– А ты не расставляй ноги. Знаешь, почему у русалок ног нет?

– Почему?

– Их царь морской наказал. Чтоб не расставляли почем зря.

– Ну Мииишка!

– Прыгай!

Михаил обхватил девушку за талию и прыгнул с понтона. В воде он открыл глаза и увидел длинные ноги Белки, поймал ее за бедро, провел по нему ладонью, поднял ее вверх по внутренней стороне. Белка брыкнула ногами, изогнулась назад и оторвалась от него, развернулась, поймала его за руки и вынырнула вместе с ним.

– Как хорошо! Какая вода нежная! И теплая. И соленая. Совсем прозрачная. Она меня будто гладит.

Они болтали ногами и держались за руки, гладили друг друга ладонями; прикосновения в соленой воде были мягкими и приносили наслаждения вдвое больше. Они трогали друг друга будто в первый раз – они стали другими, новыми и спешили узнать эти новые ощущения, представляя, что их ждет еще.

– Мишка.

– Да.

– Это какая-то волшебная вода. Я опять хочу.

– Живая. И я.

– О. Да ты не врешь.

– Это когда я тебе врал.

– И что мы будем делать.

– Тут никак нельзя – все видно.

– Вот всегда ты так. Только бедная девочка захочет…

– Ну если бедная девочка будет каждые два часа хотеть – это будет не пять, а двенадцать.

– Опять считаешь! Какой ты подлец все-таки.

– Какой.

– Любимый.

– Вот брихуха. Чего ж ты под водой убежала.

– Глупый ты какой у меня. Я и буду от тебя убегать – чтоб ты меня догнал. Бедную девочку. Страшный пиратище.

– Так ты может по плену соскучилась.

– Я по тебе уже соскучилась.

– А что мне с ним теперь делать.

– Что ж с ним делать – скажи, чтоб подождал.

– Ну вылазь первая. Я поплаваю еще, попробую его уговорить.

– Ладно.

Минут через десять Михаил подошел к зонтику, Белка лежала на животе, подняв руки вверх, подставив всю себя солнцу; он достал сигарету и отвернулся, чтобы не началось опять, закурил и улегся на спину. На пляже был свой бар, от него доносилась музыка. Спасибо, не русская попса. Он смотрел на море: от его утренней девственности не осталось и следа – катера сновали туда-сюда, из-за правого мыса появилась двухмачтовая парусная шхуна, стилизованная под старину, с квадратными люками для пушек. На мостике у круглого руля стоял капитан в треуголке и тельняшке в крупную полоску. На палубе видны были пассажиры в купальниках, с левого борта над водой нависла рея, с нее свисал канат, на котором над самой водой парил смуглый парень.

– Смотри, Белка.

– Ух ты! Пираты!

– Хочешь к ним?

– Да у меня и свой есть – не знаю, куда от него бедной девочке деться.

– А она хочет куда-нибудь деться?

– Бестолковые какие-то пираты пошли. Она только делает вид. Что это за пленница, если она не хочет убежать.

– Белка.

– А?

– А давно ты не была пленницей.

– Так что ж ты меня – к зонтику привяжешь. Это же не Голубая лагуна. Люди кругом.

– Ну и люди.

– Так они ж смотреть будут.

– Пусть смотрят. И завидуют.

– Ну стыдно, Мишка.

– Голой попкой ей не стыдно светить.

– Тебе не нравится?

– Да нравится. Прижаться хочется. Легонько так.

– Ага, знаю я твое легонько.

– Чуть-чуть. Соглашайся.

– Я соглашусь, а ты потом до обеда надутый ходить будешь.

– Да. Нет в жизни счастья.

– Ну как нет, Мишутка. Утром было. Разве нет? Твое счастье до сих пор еще в номере на цветах.

– Так то давно. Про счастье всегда говорят, что оно было, а не есть.

– Я и сейчас счастливая. Даже не знаю, чего бы мне еще хотелось. Ой, смотри, парашют! Классно как!

– Хочешь полетать, Бельчонок?

– Страшно! Я боюсь. А вдруг меня ветер унесет.

– Я тебя не отдам никакому ветру. Полетаем?

– А можно вдвоем разве?

– Можно. Пошли. Посмотрим на акул сверху.

– Так тут и акулы есть?!!!

– Да нет. Это просто название – Shark’s Bay – Акулья бухта.

– Ну пошли.

Катер с реющим парашютом стоял метрах в двадцати от края понтона, к нему нужно было добираться на резиновой лодке с мотором. Руководил всем араб, который назвался Ахметом, – он спросил, как они хотят: качелями или паровозом. Михаил выбрал паровоз, и Ахмет помог им надеть сбрую, подтянул парашют вниз лебедкой и пристегнул к нему карабин.

– Are you ready?

– Давай!

– Ааааааааааааа!

Парашют резко взмыл вверх, катер рванул вперед, Белка заорала и замотала ногами, Михаил обнял ее за плечи и закричал в ухо.