Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова - Страница 2

– Ты какой-то сегодня совсем обалделый. Не видишь – друг твой пришел, – услышал он голос Сан Саныча.

– Привет, Мишка, – перед ним стоял его одноклассник и единственный в жизни друг, Тимка Лиходелов. В руках у него была старая сетка с бутылками и еще какой-то пакет.

– Привет, Тимка. Дали вчера жару?

– Было дело, – пробурчал Тимур, выставляя бутылки, – покурим?

– Сан Саныч, мы покурим!

– Давайте, да чтоб я тебя не искал.

Они вышли из Пункта, зашли за угол, присели на ограду и закурили.

– Ну, что у тебя нового-веселого?

– Слышь, Мишка, ты новую версию ВК установил?

– Да на кой она мне?

– Ты че, знаешь, какой импульс идет от оповещений!

– Так это ж нужна «Корона»!

– Так купи себе.

– Да она ж, наверно, как бемеве стоит.

– Слушай, я тут недавно дилером заделался, продаю по оптовым ценам.

– Че продаешь-то?

– «Корону», не бемеве.

– И почем короны для народа?

– Сто пятьдесят баксов – и все дела.

– Дорого. Неизвестно еще, что там за импульс.

– Как это – неизвестно? Ты точно сегодня обалделый – тебе что, Мэрилин Монро заявку в друзья прислала? Как я могу дурь продавать, если сам не курил?

– А ты дурь тоже – по оптовым…

– Да пошел, ты, Мишка. У меня вот в пакете «Корона» – один кадр заказал, да потом съехал, а мне оборотные нужны. Берешь? – Тимур достал из пакета коробку с изображением обруча космического дизайна и эмблемой ВК.

Михаил взял коробку, повертел, она как-то закруглилась, ужалась и превратилась в красное яблоко, – Ева смотрела на него снизу вверх, прикрывая ладошками интересные места, в глазах у нее читался вопрос, на который она уже знала ответ. Сто пятьдесят долларов лежали у Михаила в книжке – это была заветная заначка от самого себя. Совсем без заначки жить невозможно – это как брести по пустыне с пустой флягой.

– Ну че – берешь? Я тебе как другу по себестоимости отдам – сто баксов, только сейчас.

Полтинник останется.

– Так это ж надо, чтоб сообщения приходили, лайки… мне особо никто и не пишет…

– Да кто ж тебе Дуридомову писать-то будет?

– А тебе Лиходелову много пишут? Я у тебя в друзьях Орловых – Романовых что-то не видал.

– И мне не пишут. Но у меня есть другая страница – туда пишут.

– Другая? А какой смысл – два Тимы Лиходелова?

– Экий ты Мишка – Дуридомов! Я на второй – не Лиходелов, а Линдеманов.

– И че – помогает? Хрен редьки не слаще. В чем смысл-то?

– А в том. Придумываешь себе имя – чтоб похоже было на кого известного, ставишь его фотку, в интересные страницы – винегрет из крутизны, секса и музыки – и все! Все курочки – твои! Контора пишет, «Корона» шпарит!

– Тимка, ну вот, допустим, я – Вика Романова, и сиськи у меня как… ты понял… ну, Лиходелов ты – Линдеманов – какая мне в п… разница?

– Вот ты темень дуридомская! Ты Rammstein знаешь?

– Ну, знаю.

– Тилль Линдеманн – их вокалист – все телки от него тащатся, как кошки от сметаны.

– Так что ж ты сразу не сказал, чтоб я тебя Тилль звал.

– Умаял ты меня. Должно быть сходство – в инициалах, звучании фамилии. А дальше – дай волю фантазии. Я – Тимур Линдеманов, а ты будешь…

– А я буду?

– Надо что-нибудь на М и Д. Ничего в голову не приходит, кроме Мика Джаггера – вчера концерт смотрели…

– Да ему в субботу сто лет будет!

– Так ты поставь другую фотку! Назовись Михаилом Джагеровым, тут не нужно полное соответствие – все это действует на уровне подсознания – каждая деталь страницы, инициалы, группы – все должно быть круто. Это как двадцать пятый кадр. Вот пришло тебе приглашение – заходишь на страницу – ты ж ее не читаешь – глянул быстро и кликнул «добавить в друзья».

– И сколько у твоего Тилля друзей?

– 215 за две недели.

– Врешь!

– Да чтоб я сдох! Зайди – посмотри.

– И что у Михаила Джагерова будет на странице? Мысли и Афоризмы?

– Ну ты зануда! Ты ж историк гребаный – придумай себе альтернативную историю. Берешь «Корону»? Мне в магазин надо.

Все важные решения принимаются на интуитивном уровне, без участия логики, быстро.

– Щас скажу Сан Санычу, что домой сбегаю.

Михаил с Тимуром сбегали домой вместе, коробка осталась на столе перед монитором, и все оставшееся до конца работы время его терзали страхи перед грабителями, будто он оставил дома мифическую корону Александра Македонского с черными алмазами.

Сан Саныча терзали другие проблемы – они вяло переругивались и еле добыли до закрытия.

Домой Михаил шел, глядя в асфальт, мысли были заняты альтернативной версией его самого. Каким ты должен быть, чтобы…. Как лодку назовешь, так она и поплывет. Она поплывет, да, как топор… А ты назови ее «Победа». В его перископе показались голые ноги, они долго удлинялись, пока не закончились джинсовой юбкой, он поднял глаза – навстречу ему шла Бэла Бурлакова. Бэла работала в какой-то больнице, часто дежурила по ночам, и они встречались, когда Михаил возвращался из Пункта.

– Привет, Белка! – они остановились, Михаил засунул руки в карманы джинсов, девушка достала рукой из-за спины хвост темно-рыжих волос и стала накручивать его на палец.

– Привет, Мишка северный!

– А чего северный?

– А я «Владимирский централ» слушала.

– Ты может еще и Лепса слушаешь?

– Конечно, а что.

– Так может тебе огурец дать?

– Какой огурец?

– Соленый.

– А с чего ты взял, что я хочу соленый огурец.

– Ну… рюмка водки… на столе…

– Дурак ты, Мишка. Северный.

– А почему северный?

– Потому что отмороженный, – Бэла отбросила хвост назад резким движением головы и, обминув Михаила, пошла на работу.